РАЗМЫШЛЕНИЯ О ДЭ

Рецензия, которую мы здесь публикуем,— последнее, что было написано научным обозревателем «Правды» Владимиром Ивановичем Орловым, и не успело попасть на газетную полосу. Интерес Орлова к Детской энциклопедии не случаен: он сам начинал как детский писатель — популяризатор науки, был одним из создателей жанра научно-художественной литературы для детей. Книги Владимира Орлова «Разящие лучи», «Подземная гроза», «Секрет изобретателя», «Рассказы о неуловимом» стали классикой детской научно-художественной литературы.

Младшей сестренкой БСЭ является ДЭ, что означает Детская энциклопедия. В издательстве «Педагогика» вышли первые тома ее третьего издания. Всего их будет двенадцать. Утилитарно-справочный словарный принцип не положен в основу ДЭ. Это, в общем-то, связное собрание статей, живописующих панораму мироздания и общества в ее структурной и исторической перспективе. Как и всякая панорама, она выражена в главном и основном, открыта всеобщему обозрению. Это круг знаний, прочерченный максимальным радиусом, доступным детскому постижению.

Впрочем, упаси вас боже от родительского высокомерия к слову «детская»! «Какова химическая формула воды?» — скромно спрашивает ДЭ. «Аш два о»,— небрежно цедит папа, получавший в свое время одни пятерки по химии. Но сегодня он может схлопотать двойку! Два химических близнеца открыты у водорода — грозный дейтерий и еще более грозный тритий; восемь химических близнецов-изотопов носят общее имя «кислород». И если учесть их возможные сочетания, окажется, что 48 химических формул будут обозначать соединения, именуемые водою. Ежели вовлечь в воображаемые химические комбинации уже предсказанные, но еще не открытые изотопы, то, не ровен час, и 135 формул станут относиться к понятию «вода».

«Образование среднее»,— писали мы в анкетах, подразумевая стандартный комплект знаний. Ныне так стремителен бег научно-технической революции, что к квалификации «среднее» следовало бы прибавлять дату: «среднее-47» — это нечто иное, чем «среднее-74».

Общеобразовательная подготовка не является больше преходящей привилегией детства. Она продолжает оставаться никогда не прекращающейся заботой и взрослых — рабочего, колхозника, врача, инженера, научного работника. Передо мною письмо

Фигуры высшего пилотажа. Иллюстрации к статье «Крылатый полет». Детская энциклопедия, 3-е изд.. т. 3. весьма уважаемого члена-корреспондента Академии наук СССР. Разбирая взыскательно и по существу страницы ДЭ, относящиеся к его компетенции, он мимоходом замечает: «Лично я с большим интересом ( и пользой для себя) прочитал ряд разделов, более или менее далеких от моей специальности». Выдающийся ученый, к тому же не очень узкой профессии, не стесняется признаться, что есть области, где его знания остались на «детском» уровне. Таков уж интенсивный процесс дифференциации науки, характерный для эпохи научно-технической революции. Было бы малодушием считать его фатальным. Ему призваны противостоять, в частности, общедоступные издания всеобъемлющего профиля, расширяющие круг зрения современного человека, его окоем, как говорят в народе.

Невольно напрашивается еще одна расшифровка литер ДЭ — Доступная энциклопедия. Доступность ее неодинакова. Есть бесспорные победы, есть и поражения. Но и проигрышные популяризаторские сражения воспринимаешь уважительно, потому что ощущаешь следы упорной борьбы с сопротивлением материала, осложненной неизбежными последствиями «информационного взрыва».

А кроме того, надо учитывать, что ДЭ должна служить своему читателю не один год. Поэтому в ней обязательно должен быть материал разной степени трудности. Ведь она должна и заинтересовать пятиклассника и помочь выпускнику.

Редколлегия ДЭ сумела' привлечь к третьему изданию крупнейших советских ученых и специалистов, непосредственно делающих современную науку, технику, культуру. Об атомных реакторах рассказывают их создатели, опытом вождения космического корабля делится космонавт-2 Герман Титов... От переднего края борьбы за научно-технический и социальный прогресс напрямую протянуты коммуникации к глубинным эшелонам, где лишь только формируются юные дружины, которым принадлежит грядущее.

Разумеется, редакция не могла, а возможно, и не стремилась нивелировать столь яркие и сильные авторские индивидуальности. ДЭ стала ареной, где соревнуются различные научно-популяризаторские подходы. В ее материалах запечатлелось своеобразие стилей наших видных академиков: романтизм А. Н. Несмеянова, публицистичность Н. Н. Семенова, зоркость Л. А. Арцимовича, парадоксальность И. В. Петрянова, прог-ностичность И. Л. Кнунянца, всесторонность А. П. Виноградова, изобретательность П. А. Ребиндера, оригинальность А. Н. Фрумкина, остроумие А. Б. Мигдала, неповторимые почерки многих других творцов советской науки. Было бы самонадеянным претендовать на роль судьи в этом блестящем турнире.

В предисловии к первому тому, рассказывающему о Земле, сообщается, что принято сознательное решение «заинтересовать читателя не столько формой, сколько сущностью изложения». Нелегко согласовать этот тезис и с теорией педагогики и с практикой классиков естествознания. Все они настойчиво искали самые необычные формы для общедоступного рассказа о сущности науки. Галилей прибегал к диалогам, Ломоносов— к поэзии, Эйлер — к письмам юной девушке, Фарадей — к повести, Ферсман — к новеллам, Вавилов — к эссе, Винер —— к автобиографии, Циолковский — к фантастике... К счастью, решение выполнялось не строго: в томе о Земле оказались и занимательно написанные материалы.

Совершенно по-иному подошли в ДЭ к такой, казалось бы, .сухой материи, как математика. Здесь используются и притча, и исторический анекдот, и современная житейская ситуация.

Остроумная образность характерна и для многих статей тома, повествующего о веществе и энергии. Об элементарных частицах один из академиков пишет: «Бывают частицы без заряда, но iHe существует зарядов без частиц. Примерно так же вы можете видеть лицо без улыбки, но никогда улыбку без лица».

Рост всеобщей математической культуры допускает в арсенал научной популяризации формулы. Выразительным языком формул академик А. Ю. Ишлинский рассказывает о волчке. С доверительной откровенностью, вообще свойственной ДЭ, редакция предупреждает: «Статья «Волчок», быть может, самая трудная. Мы даже сомневались, помещать ли ее». Но с каким дидактическим изяществом читателя подводят к пониманию тончайших капризов волчка. Можно ли проще? Вряд ли! Волчок давно перестал быть игрушкой, он управляет самолетами и ракетами, водит морские и звездные корабли, законы волчка определяют поведение и атомных и космических объектов, вся наша Земля—это огромный волчок. Человек будущего должен усвоить его сложное поведение почти с той же физиологической ощутимостью, как законы обычного рычага. Должен! А раз так, отчего бы не попытаться приобщаться к этим сложностям уже с отрочества, поначалу обжигаясь и дуя на пальцы.

ДЭ не рассматривает науку как склад готовых открытий, она стремится, следуя ленинским словам, показать, «каким образом из незнания является знание, каким образом неточное, неполное знание становится более полным и более точным». Автор-учитель не стыдится ответить читателю-ученику: «Не знаю!» Вот что пишет известный академик: «Почему электрический заряд не может быть меньше или больше заряда электрона, сейчас не знает никто». И другие его коллеги не упускают случая подчеркнуть неполноту и несовершенство наших знаний. Это не дань фидеизму, а призывный колокол. «Многое и многое остается на вашу долю, юные читатели...» — восклицает ДЭ. «Это предстоит сделать вам»— так озаглавлен один из разделов, построенный как завещание молодежи.

Ошибки в ДЭ, конечно, есть. Природа их разнообразна. Это и инерционность громоздкого издания, не поспевающего за темпами развития науки, и накладные расходы популяризации, и обыкновенные «блохи» — смысловые опечатки. Они со всею полнотою выявляются после просмотра миллионами читательских глаз. Жаль, что их не исправляют в какой-нибудь листовке, приложенной к томам последующим.

ДЭ отлично и щедро ^иллюстрирована новейшими и свежими документами науки. Но иные иллюстрации столь приблизительны, что искажают предмет. Проявляется и облегченный подход к иллюстрированию: мало трудоемких, богатых деталями картин, по своей информативности соперничающих со статьями. Поменьше бы статики и побольше романтизма, драматизма, а может быть, и юмора в иллюстрировании! Многочисленные портреты классиков науки, украшающие ДЭ, отличает высокий уровень документальности. Но не лучше ли давать старинные и новые картины, изображающие исторических деятелей в их «звездный час», на вершинах великих открытий.

Иногда кажется, редакция забывает, что ДЭ все-таки это детская энциклопедия. Улыбка, уместная шутка, образное сравнение, веселый рисунок, несущий самостоятельную информацию, дополняющую текст, более уместны и действенны в ДЭ, чем скучное изложение, сухой чертеж. Педантичный взгляд обнаружит в ДЭ и повторения. К ним нельзя относиться строго, потому что они облегчают выборочное чтение, на которое, собственно, и рассчитана энциклопедия. Завидуешь тому упорному пареньку, что прочтет ее от корки до корки.

Дореволюционную сытинскую «Детскую энциклопедию» редактировал узник Шлис-сельбургской крепости, ученый-революционер Николай Морозов. К нему, в каземат, переправили гранки. И свет прогрессивных идей достигал ее страниц, как луч света, сквозь узкое тюремное оконце. Советская «Детская энциклопедия» — плод раскрепощенного разума. Даруя детям духовные богатства социализма, она вооружает их на борьбу за коммунистическое общество.